Функция зеркала: образность истории дает возможность воспринять их содержание более личностно, облегчает идентификацию с ними.
Слушатель может перенести свои потребности на историю и разделить ее высказывания, таким образом, который бы соответствовал собственным психологическим реакциям в данный момент.
Эти реакции, в свою очередь, могут стать предметом терапевтической работы. В то время, когда пациент говорит о своих ассоциациях, он говорит о себе, своих конфликтах и желаниях. Понимание и восприятие историй облегчается путем обращения к фантазиям и воспоминаниям пациента.
Освобождая от непосредственно воспринимаемого мира, истории, при целенаправленном применении, помогают пациенту посмотреть на свои проблемы со стороны. Таким образом, пациент становится не только страдающим от своей болезни, но может, со своей стороны, определить отношение к своим проблемам и своим, до этого привычным, возможностям решения конфликтов.
История становится зеркалом, которое отражает, и отражение может быть воспринято.

Функция модели. Истории являются моделью. Они передают конфликтную ситуацию и предлагают возможные пути выхода из нее или указывают на последствия некоторых вариантов решения конфликтов.
Таким образом, они предполагают обучение на модели. Эта модель не застывшая. Она содержит множество возможностей интерпретации и связей с собственной ситуацией.
Истории предлагают пробное действие, при котором мы мысленно и чувственно можем попробовать подойти к привычным конфликтным ситуациям с непривычными решениями.

Функция медиатора. Пациенты неохотно раскрывают свои основополагающие концепции, их индивидуальные мифы. В конце концов они помогают им (хорошо ли, плохо ли) справляться с возникающими конфликтами.
Так же, как и не умеющий плавать боится отпустить спасательный круг, чтобы дать поднять себя в лодку, так и пациент боится отдать те средства самопомощи, которые он использовал раньше, несмотря на то, что они затянули его в порочный круг конфликтов.
Это происходит особенно тогда, когда пациент не уверен, действительно ли терапевт может представить ему что-нибудь равноценное или даже лучшее.
Развиваются механизмы неприятия и сопротивления, которые, с одной стороны, мешают терапевтической работе, а с другой стороны - дают возможность найти подход к конфликтам пациента, если они четко определены.
Сопротивление может выражаться в различных формах молчанием, опозданиями, пропусками психотерапевтических занятий. Пациент ставит под сомнение психотерапию по причине того, что это слишком дорого, она требует много времени и т.д. Такое сопротивление в психотерапии изучается. Во всяком случае, эта работа для пациента не всегда приятна. Фронтальное наступление на неправильное понимание, сопротивление, механизмы неприятия чаше всего провоцируют такую же фронтальную защиту.
В психотерапевтической ситуации конфронтация между терапевтом и пациентом смягчается тем, что между двумя фронтами выступает медиум истории. Она является поклонением пациенту и чтит его личностные желания.

Речь идет не о пациенте, поведение которого имеет определенные симптомы, а о герое истории.

Таким образом, включается тройной процесс: пациент - история - терапевт.
История выполняет задачу фильтра. Она является для пациента защитой, которая позволяет ему, хотя бы на время, освободиться от своих полных конфликтов, защитных механизмов. Своими высказываниями и замечаниями по поводу истории он дает информацию, которую ему было бы значительно сложнее высказать без посредничества истории. Функция посредника годится и для общежития и для воспитания детей.
Через смоделированную в истории ситуацию партнеру можно в щадящей форме сообщить то, на что он, это известно по опыту, реагировал бы агрессивно, с другой стороны, самому предоставляется возможность изменить форму общения.

Функции депо (пролонгирование). Благодаря своей образности, истории хорошо запоминаются и могут быть использованы в других ситуациях. Они присутствуют не только в процессе лечения, но н и повседневной жизни пациента, похожая жизненная ситуация заставит вспомнить историю, или наступит потребность подумать над вопросами, поставленными в истории. В различных условиях пациент может по-разному интерпретировать историю. Он расширяет первоначальное понимание истории и актуализирует новые подходы, которые помогают понять (дифференцированность) собственные мифы. Таким образом, истории выполняют роль депо, это значит, что они обладают длительным действием и делают пациента менее зависимым от терапевта.

Истории как носители традиций. Истории - носители традиций, что бы мы ни понимали под традициями: культурная традиция, семенная традиция, традиция сообщества или индивидуальная традиция, как результат жизненного опыта. В этом смысле история выходит за рамки жизни индивида и приводит к новым мыслям, умозаключениям и ассоциациям.
Передаваясь из поколения в поколение, истории, кажется, не изменяются. И, тем не менее, они содержат новое, возможно, ранее неизвестное значение, которое зависит от понимания того, кто их слушает.
Если мы обратимся к содержанию истории и содержащимся в них мыслям, то мы найдем в них типы поведения и подходы, которые основывают собственную традицию невротического поведения и предрасположенности к конфликтам.
Классические терапевтические понятия в какой то форме содержат исторические мифы, которые можно сравнить с нашими историями. Примером этому может служить комплекс Эдипа, хотя история Эдипа, в традиционном понимании, является лишь метафорой поведения по отношению к родительскому авторитету. Эта метафора была впоследствии перенесена на психоаналитическую теорию и практику Эдипова комплекса.

Истории как межкультурные посредники. В качестве носителей традицией истории представляют различные культуры. Они передают характерные для данной культуры правила, концепции и нормы поведения. Содержание этих историй дают человеку, как представителю определенного культурного сообщества, поддержку и гарантию. Они предлагают решения проблемы, которые приемлемы в определенном культурном сообществе. Истории из других культур дают информацию о правилах поведения в них, показывают другие модели решения проблем и дают возможность расширить собственный репертуар концепций, ценностей и решений конфликтов.
С этим связан дальнейший процесс, а именно - снятие эмоциональных границ и предубеждений, которые возникают против чуждых способов мышления и восприятия, которые заставляют воспринимать чужое как нечто агрессивное, угрожающее и провоцируют отказ там, где, прежде всего, было бы необходимо понимание.
С этим для нашего времени болезненным фактором, предубеждениями, неприязнью можно столкнуться при использовании межкультурных историй. Нужно знакомиться с чужим образом мыслей и перенимать это, может быть, даже для самого себя.
Истории не обязательно представляют ныне действующие, типичные формы мышления общества. И тем не менее сами являются анахронизмами, они дают возможность возбудить мысль, поставить под сомнение имеющиеся представления и представляют другие концепции для достижения больших целей.

Истории как помощники регрессии. Атмосфера, в которой рассказываются истории, не должна быть сухой, абстрактной, без больших различий между терапевтом и пациентом, а скорее, непринужденной, дружественной, партнерской. Через истории терапевт обращается к интуиции и фантазии пациента. Возврат к фантазии означает в обществе, основанном на достижении реальных успехов, имеет значение регрессии, шага назад к более ранним ступеням развития.
Когда я занимаюсь историями, то я веду себя, скорее, не как типичный среднеевропейский взрослый, а как ребенок или художник, за которым еще признается право отстранения от общепринятых норм и вступления и мир фантазии. В терапевтических рамках истории позволяют хотя бы на время снять приобретенный характерный панцирь взрослого и снова позволить себе прежнее радостное поведение и установки. Появляется чувство, что истории принимаются просто, без какого-либо размышления над ними. Они открывают ворота для фантазии, образного мышления, к ничему не обязывающему, безнаказанному действию с фантастическими элементами, к удивлению и восхищению. Они, в определенной степени, носители творчества, и, таким образом, являются посредником между окрашенным в радостные тона желанием, с одной стороны, и действительностью - с другой.
Таким образом, истории моделируют связи между личными желаниями и целями ближнего и дальнего будущего. Истории дают место утопиям, альтернативе действительности. Этот возврат на ранние стадии развития направляется выбором темы истории, допуская поначалу частичную регрессию, и допускает острожные психотерапевтические воздействия с пациентами, у которых Я ослаблено, не допуская их немедленной декомпрессии.

Истории как контрконцепции. С помощью истории терапевт предлагает пациенту не теорию, а контрконцепцию, которую он может принять, или отклонить. Тем самым сознательно дается информация (в любом случае многозначная) по индивидуальной, семейной или другой социальной проблеме, которая поначалу может привести к недопониманию.
Таким образом, истории - это лишь особый случай человеческой коммуникации, при которой также происходит обмен концепциями.

В одной психиатрической клинике пытались в одном отделении проводить с группой из 30 шизофренических и депрессивных больных раз в неделю групповую терапию. Сначала было довольно сложно, пациенты собирались не очень охотно, затем мы, врачи, спрашивали, не хочет ли кто-нибудь что-либо рассказать? Часто это было очень тягостно и монотонно.

Когда мы использовали истории, то все мгновенно переменилось. В начале занятия мы читали (ближневосточную) историю, если было возможно, то показывали к ней картину, затем каждый пациент мог высказаться по поводу и изложить свои мысли. Как известно, именно у шизофреников и других психиатрических больных особенно ярко выражена область фантазии, так что они, как дети, очень хорошо воспринимают истории и фантазии.

Наши (острые) шизофренические пациенты, разумеется, не могли применить эти истории к себе, т.е. во время дискуссии все время говорили об истории, но пациенты, которым было уже лучше, т.е. те, у которых психотическая симптоматика была в стадии ремиссии, часто могли применять истории в связи со своей ситуацией и со своей жизнью.

Позднее, как в группе, так и в отдельных беседах, появились возможности развить это глубже. Это могут быть не только восточные, но и истории из других культур. Но у нас есть хороший опыт использования этих восточных историй, т к. они одновременно имеют и межкультурный аспект. Из литературы рекомендуется книга док. Носсрата Пезешкиана "Ближневосточные истории как психотерапевтические средства - "Торговец и попугай". В этой ките 100 ближневосточных историй, в ней приводится и примеры их врачебной практики.